Читал в детстве, несколько раз перечитывал книгу... Эх, надо бы ещё раз перечесть - понимание будет совсем иное...
Шапошников был уныл, угрюм. Говорил глухим, загробным голосом, заикался. Он за эти дни внешне опустился, постарел, один. Под глазами от частой выпивки - мешки. И костюм его был старый, рваный, стоптанный.
Жалость в глазах Анфисы, и рука ее тянется к графинчику.
- Пей, Шапкин, не тужи... Эх, Шапкин, Шапкин! И ты ни капельки не лучше прочих, и тебя тело мое потянуло... Ага!.. Руками замахал! Скажешь - нет? Скажешь - душа? Вы кобели, вот к какой душе претесь... - Она порывисто подхватила чрез голубую кофточку ладонями, как чашами, упругие груди свои и встряхнула их. - Вот ваша душа!.. Все, все, все... Даже отец Ипат.
Она часто, взахлеб, дышала, глаза ее блестели не то смехом, не то презрением и болью.
- Эх, черти вы!.. - выразительно проговорила она и выпила наливки.
Откуда?